Мораль басни о Кипре: политики могут создать проблемы в экономике, но не решить их
Долги правительства Кипра не являются экономической проблемой для Евросоюза: они составляют менее процента от общей задолженности Европы.
Сумма в 5,8 миллиарда евро, которую под нажимом евробюрократов власти Кипра должны конфисковать у собственных граждан и иностранных владельцев банковских счетов, на макроэкономическом уровне просто неразличима: ее могли бы без ущерба для себя изыскать хоть Россия, хоть Германия. И даже теневой российский бизнес на острове, не выстави ему неожиданный и необратимый ультиматум, смог бы внести посильный вклад — традиции общака у нас блюсти умеют.
Но опция договороспособности неожиданно отказала сразу у всех сторон. Ангела Меркель в былые времена легко договаривалась с Дмитрием Медведевым о том, чтобы весьма неоднозначные российские бизнесмены выкупили дышащие на ладан верфи на территории ее избирательного округа. А сейчас вдруг решила похоронить активы российского бизнеса на Кипре, чтобы порадовать избирателей, хотя до выборов далеко. Российские власти в кризис тушили пожар триллионами, которые в значительной степени оказались на Кипре, а сейчас вдруг решили, что Кипр — это дотационный субъект федерации, представители которого должны толкаться в общей приемной в ожидании подачки из бюджета. Правые в парламенте Кипра пришли к выводу, что интернациональный долг перед Евросоюзом важнее, чем право собственности избирателей, а левые — что лучше дожидаться коллапса финансовой системы, чем поддержать программу правых.
Понятно, что европейцам не нравятся «грязные» русские деньги на Кипре, но ведь раньше они выдвигали предложения куда более здравые, чем ультиматум о конфискации. Например, сделать финансовую систему острова максимально прозрачной, подключиться к европейскому расследованию «дела Магнитского», повысить корпоративные налоги. И правительство Кипра, не это, так следующее, такое предложение приняло бы — деваться некуда.
Россия, конечно, сильно возмущалась бы, но пока Онищенко искал бы пестициды в кипрском вине, а Астахов — педофилов в Европарламенте, отечественный бизнес поменял бы место дислокации. Ведь деньги можно хранить и в Швейцарии, а грязные деньги — в Прибалтике.
Вместо этого мы имеем всеобщий коллапс, который для Европы чреват эскалацией кризиса, для Кипра — возвращением в неолит, для России — истерией «антиофшорной» кампании, выражающейся в очередном переделе активов.
И варианта разрешения ситуации уже нет. Европейцы вроде уже согласны не облагать конфискационным налогом вклады в размере менее 100 тысяч евро, островной Минфин говорит о лимите в 20 тысяч, а парламент обещает вообще блокировать инициативы правительства. Какой бы сценарий ни реализовался, необратимый отток капиталов с потерями для их владельцев станет реальностью, как только снимут мораторий на проведение банковских операций.
Алексей ПОЛУХИН, редактор отдела экономики
Евросоюз ограбил вкладчиков кипрских банков на 2 млрд долларов. В обмен на кредит 10 млрд долларов он принудил нового президента Кипра Анастасиадиса согласиться на частичную конфискацию вкладов: 6,75% с суммы ниже 100 тысяч евро и 9,9% — с суммы свыше 100 тысяч.
У моих приятелей на Кипре есть домработница-болгарка, которая зарабатывает по 40 евро за визит и работает с утра до ночи. На квартиру она копила годами. Недавно ей «повезло»: ее сбила машина. В качестве компенсации она получила 18 тысяч евро, взяла в банке кредит, и теперь 9,9% с ее счета, на который пришел кредит, — спишут. Кредит надо будет возвращать все равно, и я предоставляю читателям самим высчитать, сколько сортиров ей придется вычистить, чтобы вернуть банку те деньги, которые она не получит.
Я не сомневаюсь в причине, по которой Евросоюз ограбил кипрских вкладчиков. Она заключается в том, что на Кипре много грязных денег (в первую очередь русских), и европейским банкам хочется иметь эти деньги самим. Это не борьба с грязными деньгами — это борьба за грязные деньги.
Ничем другим конфискацию, навязанную Кипру, нельзя объяснить — просто исходя из арифметических выкладок. Даже Грецию спасают без конфискаций: только что, в прошлом октябре, Греция получила от Евросоюза и МВФ очередной, шестой (!) кредит 8 млрд евро. А по сравнению с греческими долгами долги Кипра ничтожны.
Это — попытка Евросоюза полностью разрушить банковскую систему Кипра, а банковская система Кипра и есть экономика страны. Кипр — это адвокаты, банковские служащие и фиктивные директора фиктивных компаний. Даже туризм на Кипре — производное от отмывания денег. Человек едет отдохнуть, а заодно открыть счет. Помните один из эпизодов «Неприкасаемых»: следователь Карпов в апреле 2006 года на несколько дней прилетел на Кипр на одном самолете с обвиняемым Клюевым. Вы как думаете: они туда отдыхать ездили? Под Москвой бани не могли найти?
Еще раз: кипрская экономика в условиях экономического кризиса пала жертвой совершенно сознательного удара со стороны Евросоюза, и следует понимать, что если считать в деньгах, то больше всего обдерут карповых-клюевых, а вот если считать в людях, то больше всего попавших людей — это как раз кипрские акакии акакиевичи, вроде домработницы-болгарки, для которой случившее — абсолютная катастрофа.
Получится ли так, как рассчитывает Евросоюз, — это еще большой вопрос. Вкладчик на самом деле довольно отходчив: через сколько был забыт русский дефолт 1998 года или аргентинский 2002-го? Что же касается карповых-клюевых, так там вообще без проблем: ну лежала на счетах десятка лямов, останется девятка — фигня вопрос: слупят со следующего подследственного на 10% больше.
Меня в данном случае интересует другое. Принцип. Европа, в которой некогда частная собственность была неприкосновенна и которая благодаря этому и стала первым регионом мира, — занимается ее, собственности, конфискацией.
Такие вещи и раньше случались в истории Европы. То какая-нибудь Венеция во время войны с Генуей наложит принудительный заем на своих граждан; то в Германии после Первой мировой начнется гиперинфляция, но все эти вещи, равно как и разорительные налоги и большой государственный долг и пр., — случались в результате войны. Государству надо было выжить любой ценой, и оно обдирало граждан, а граждане охотно обдирались сами (в упомянутой войне с Генуей не только принудительный заем собрал 6 млн дукатов, но еще знатные женщины сами принесли свои украшения, а богатые граждане добровольно взяли на себя обязательства прокормления бедных — это в насквозь-то коммерческой и не склонной к сантиментам Венеции!).
Что – сейчас война? Я что-то пропустила? Откуда эти безумные долги и разорительные налоги? Франция только что завершила войну с Германией? Внутри Италии Ломбардия воевала с Сицилией?
Нет. Чудовищные европейские долги и чудовищные же налоги являются прямым следствием всеобщего избирательного права. Десятилетие за десятилетием европейские политики обещали избирателю больше, чем он зарабатывал. Европейский финансовый кризис – это не кризис экономики, это кризис цивилизации.
Европейская цивилизация, некогда основанная на уважении к собственнику, теперь основана на социализме, регулировании и бюрократии. А социализм всегда кончается конфискациями. Конфискационная реформа Павлова произошла оттого, что СССР платил своим гражданам не заработанные (то есть не обеспеченные им же, государством) деньги и денежный навес превышал 100%. Причина финансового кризиса в Евросоюзе ни сильно отличается от этого.
Последними великими политиками западного мира были Рональд Рейган и Маргарет Тэтчер. После этого — со времени нанесенного ими экономического поражения СССР и исчезновения с карты мира Империи зла — во главе Запада, без исключений, вне зависимости от того, представляли они левые или правые партии, становились или недалекие социалисты, или клоуны, или коррупционеры.
Для умножения избирателя, жаждущего халявы, они заселили Европу мигрантами; они обложили конфискационным налогом работающие семьи и передавали забранные деньги матерям-наркоманкам; а вместо облегчения условий бизнеса они занимались регулированием формы огурцов, защитой окружающей среды от СО2 и борьбой за равноправие геев.
Как бывает всегда, когда государство ради халявы для граждан вмешивается в деятельность рынка, это популистское вмешательство неизбежно взращивает замкнутые олигархические структуры, которые используют его как рычаг для собственного обогащения и становятся одновременно и главными опорами, и главными паразитами системы.
В европейском (да и американском случае) такими паразитами стали банки, которые скупали и размещали сгенерированные популизмом долги и которые теперь говорят: спасайте нас, а то вообще всё рухнет.
Это еще один закон истории: популизм всегда порождает плутократию. Римская республика начинает обширные раздачи хлеба беднякам, но взамен власть сосредотачивается в руках крупных землевладельцев, на которых работают рабы. Президент Венесуэлы Уго Чавес открывает дешевые магазины для бедных, но оказывается, что акции магазинов принадлежат его приятелю. Европейские политики раздают своему избирателю пенсии в долг, но оказывается, что на долгах этих сидят банки.
Точно так же и, наоборот, плутократия всегда порождает популизм: путинский режим извлекает прибыль из нефти, воровства госказны и эксплуатации рабов-гастарбайтеров, а чтобы превращенный в люмпена народ не горевал, ему платят 500 рублей за путинг и объясняют, что кругом враги.
Между тем на фоне распадающегося евросоциализма авторитарный Китай объявил о новом этапе рыночной реформы, включая сокращение министерств с 44 до 25. А Турция, которая отказалась от европейского пути развития и где к власти пришли умеренные исламисты, ведет безупречную экономическую политику поощрения бизнеса.
Если кто-нибудь думает, что Кипр — это конец, то разочарую: Кипр — это начало. Попробовав раз, Евросоюз уже не остановится. В развязанной в Европе войне потребляющего большинства против производящего меньшинства главным победителем будет Китай. Не могу сказать, что картина мира, в котором начинают доминировать авторитарные или исламистские — но зато ведущие здравую экономическую политику — режимы, меня особо прельщает.
Юлия Латынина — обозреватель «Новой»
(Точка зрения обозревателя может не совпадать с общепринятым мнением)
