Эхо Кипра
В череде финансовых кризисов, прокатившихся по миру и Европе с осени 2008 года, кипрский наверняка займет особое место.
При всей типичности проблем, с которыми столкнулись банки небольшого средиземноморского острова, принятые антикризисные решения «тройки» в составе МВФ, ЕЦБ и Еврокомиссии, просто поражают своей нестандартностью.
Все последствия кипрского кризиса, очевидно, можно будет оценить только через несколько лет.
Впрочем, ясно одно: правила игры в европейской финансовой системе необратимо изменились, и это коснется многих украинских компаний, для которых Кипр служил удобной площадкой для ведения зарубежного бизнеса.
Путь на дно
Кризис на Кипре является прямым следствием греческого. Он родился в тот момент, когда «тройка» кредиторов в начале 2012 года приняла решение об аннулировании значительной части греческого долга.
В ответ на ряд внутриполитических и экономических уступок греческие ценные бумаги были принудительно конвертированы в новые с потерей 53,5% их стоимости.
Эта операция была осуществлена, в основном, за счет частных инвесторов. Им в итоге пришлось списать до 80% от номинала принадлежавших им греческих облигаций. При этом европейские коммерческие банки, понесшие наибольшие убытки, по большому счету оказались «без вины виноватыми».
Греческие облигации приобретали все финучреждения, работавшие на местном рынке. К тому же, большая часть этих активов была накоплена еще до кризиса, когда эти ценные бумаги считались вполне надежными.
В целом потери составили несколько десятков миллиардов евро. Суммы большие, но не смертельные. Жертвами списания греческих долгов в результате стали только два ведущих кипрских банка — Bank of Cyprus и Cyprus Popular Bank.
Почему так произошло? Совокупные потери двух кипрских банков оценивались в середине 2012 года 4,5-5 млрд евро. Чтобы возместить их, банкам надо было нарастить свой капитал примерно на такую же величину. Для европейских финансовых учреждений образца 2008-2012 годов — вполне обычная операция.
Дополнительные средства в таких случаях предоставляют действующие акционеры банка. Если им это не под силу, может быть объявлена новая эмиссия акций или прав на акции, а в качестве кредитора «последней надежды» выступает государство, осуществляя национализацию финансового учреждения.
Так было в Великобритании, Ирландии, Испании, даже Греции, но не могло произойти на Кипре. Пострадавшие банки были слишком крупными для маленькой островной экономики, ВВП которой составлял немногим более 17 млрд евро — в восемь раз меньше, чем общие активы банковской системы.
В мае 2012 года парламент Кипра специальным постановлением разрешил государству выкупить акции Cyprus Popular Bank на 1,8 млрд евро, но данное решение не давало ответа на самый насущный вопрос: где взять эти деньги?
К тому времени внешние рынки капитала были закрыты для Кипра, а российский кредит на 2,5 млрд евро, взятый годом ранее, был уже потрачен.
Здесь проявилась еще одна фундаментальная проблема Кипра, корни которой следует искать в 2008 году. Тогда на выборах победили коммунисты, начавшие проводить типичную левую политику: повышать зарплату госслужащим, увеличивать пенсии и расширять другие социальные гарантии.
От этой политики кипрское правительство не отказалось даже после начала кризиса 2008 года, от которого экономика острова пострадала относительно мало.
Это резко контрастировало с действиями правительств всех других европейских стран, которые боролись с кризисом посредством беспощадного урезания государственных расходов и снижения уровня жизни населения.
К 2010-2011 годам кризис таки «догнал» Кипр. Страна, входящая в еврозону, не могла не ощущать проблем, затронувших экономику всего Евросоюза. Правительство в Никосии стало получать все более настоятельные советы от Еврокомиссии срочно затянуть пояса, но не прислушалось к ним.
Государственные расходы на Кипре остались высокими, дефицит госбюджета в 2011 году достиг 6,5% от ВВП. Не самый высокий показатель в Европе, но международные рейтинговые агентства отреагировали крайне жестко, опустив рейтинги кипрских гособлигаций до «мусорного» уровня.
Это означало, что для простого рефинансирования своего госдолга, то есть размещения новых ценных бумаг с целью погашения прежних, Кипру пришлось бы привлекать деньги на очень невыгодных для себя условиях.
Власти страны предпочли вообще прекратить заимствования на международном рынке, а вместо этого взять у России кредит на 2,5 млрд евро, предоставленный на весьма щадящих условиях.
Летом 2011 года страну постигла еще одна неприятность. При невыясненных обстоятельствах взорвались сотни ящиков с боеприпасами, отправленные из Ирана в Сирию еще в 2009 году, но конфискованы на Кипре по требованию США.
При этом правительство Кипра не решилось уничтожить их, хотя и получало на этот счет настоятельные рекомендации. Возможно, власти страны надеялись когда-нибудь вернуть груз законным владельцам.
Взрыв склада с боеприпасами сильно повредил расположенную по соседству крупнейшую электростанцию острова, обеспечивавшую более половины выработки электроэнергии. Вот теперь-то на Кипр действительно пришел настоящий экономический кризис.
Правительство было вынуждено пойти на непопулярные меры, сократив дефицит госбюджета в 2012 году до 2,8% от ВВП при европейском стандарте не более 3%.
Правда, на рейтинг страны это не повлияло. Кипр по-прежнему не имел возможности одолжить деньги на международном рынке, чтобы направить их на рекапитализацию пострадавших банков, и был вынужден обратиться за помощью к Европейской комиссии и Европейскому центральному банку.
Что это было
Летом 2012 года с аналогичными проблемами столкнулась Испания. Она запросила 100 млрд евро помощи на рекапитализацию банков. ЕЦБ постановил: средства проблемным учреждениям должны направляться напрямую, чтобы не напрягать финансовую систему государства и не обваливать его рейтинг.
С Кипром поступили иначе. Деньги изначально должны были предоставляться не конкретным банкам, а государству. Причем взамен на предоставление финансовой помощи «тройка» потребовала от правительства Кипра принятия еще более жестких мер по сокращению государственных расходов.
По сути, ему надо было ликвидировать все социальные гарантии, предоставленные после 2008 года, и продолжить их урезание. Кроме того, антикризисная программа, предложенная «тройкой», предполагала массовую приватизацию и повышение налогов.
Правительство Кипра отказалось принять эти условия, тем более, что приближались выборы, назначенные на февраль 2013 года. Заодно власти заявляли, что банки сами виноваты в своих проблемах.
Отчасти это было так. Известно, что ведущие финансовые учреждения Кипра продолжали покупать греческие облигации даже тогда, когда их скорое обесценение стало очевидным для всех специалистов.
Также Bank of Cyprus и Cyprus Popular Bank вовсю поучаствовали в надувании спекулятивного пузыря на национальном рынке недвижимости, который сдулся в 2010-2011 годах, принеся банкам огромные убытки.
Так или иначе, выборы в феврале левые проиграли. К власти пришло правоцентристское правительство, более лояльно настроенное к Европе. Оно и получило от кредиторов невиданный ультиматум.
К тому времени Кипру уже требовалось 16 млрд евро на рекапитализацию банков и рефинансирование государственного долга. «Тройка» была готова дать 10 млрд евро, но при условии, что правительство Кипра само найдет недостающие 6 млрд.
В качестве возможного решения предлагалось обложить разовым сбором всех владельцев депозитных счетов во всех кипрских банках. Для современной европейской банковской системы такая акция была беспрецедентной.
К подобным мерам не прибегали даже во времена финансовых кризисов в Юго-восточной Азии, России, Турции и Аргентине. Теперь Кипр был обречен на самое пристальное внимание со стороны всех мировых СМИ. Скандал вспыхнул просто небывалый, а доверие к банковской системе Кипра рухнуло.
Властям страны пришлось на несколько дней закрыть банки, а затем ввести самые жесткие ограничения на снятие наличных, а также на национальные и международные платежные операции.
В итоге, правда, было принято достаточно тривиальное решение. Два проблемных банка — Bank of Cyprus и Cyprus Popular Bank — подвергнутся реорганизации, в ходе которой Cyprus Popular Bank будет ликвидирован, а его активы — частично переведены в Bank of Cyprus.
Депозиты на сумму до 100 тыс евро, подпадающие под действие механизма гарантии вкладов, будут возвращены вкладчикам, а вот клиенты, разместившие в этих банках более крупные суммы, очевидно, потеряют большую часть вложений.
Предполагается, в частности, списать от 20% до 80% депозитов на сумму более 100 тыс евро, размещенных в Cyprus Popular Bank, а средства на счетах крупных вкладчиков Bank of Cyprus будут, очевидно, конвертированы в акции банка.
Сам Кипр получит десятилетний кредит на 10 млрд евро, которые будут поступать в страну ежеквартальными траншами до 2016 года. Однако за это ему придется выполнить ту программу жесткой экономии, на которую не решилось прежнее правительство. Фактически экономика острова передается под контроль «тройки».
Собственно говоря, ничего экстраординарного с кипрскими банками не произошло — с обанкротившимися финансовыми учреждениями так и поступают. Вкладчики везде и всегда могут рассчитывать на возмещение только тех сумм, которые покрываются национальной программой страхования депозитов.
Однако другое дело, что в последние пять лет в западных странах с проблемными банками поступали по-другому. Там им всегда приходили на помощь, национализировали, аннулировали права прежних акционеров, но никогда, ни при каких обстоятельствах не затрагивали интересы вкладчиков.
Впрочем, «особого отношения» к Кипру в Евросоюзе и не скрывали. Создается впечатление, что Кипр просто решили «показательно выпороть», сознательно избрав наиболее болезненный для страны вариант решения проблемы банков.
Очевидно, какую-то роль в этом сыграла неуступчивость прежнего правительства Кипра, упорно не желавшего отказываться от социалистических экспериментов, когда все приличные европейские страны жестко урезали всяческую «социалку». Однако основные причины, скорее всего, находятся за пределами острова.
На протяжении, как минимум, последних полутора десятилетий Кипр был известен, прежде всего, как офшор, услугами которого наиболее активно пользовались российские и украинские компании. Для бизнесменов из СНГ остров был очень удобной базой для проведения зарубежных операций.
Оставшаяся от колониальных времен британская правовая система, квалифицированный банковский и юридический персонал, низкие налоги, минимум вопросов со стороны местных государственных органов — и все это внутри Евросоюза и в пределах еврозоны.
Естественно, российские и украинские компании этими преимуществами широко пользовались. Однако у европейских политиков и деловых кругов это не вызывало никакого энтузиазма. Хорошо известны высказывания германских официальных лиц о том, что, мол, нечего за немецкие деньги спасать вклады русских олигархов.
Кстати, впервые это прозвучало еще в ноябре 2012 года. Средства вкладчиков из СНГ, размещенные в кипрских банках, априори считались «грязными». Причем, надо понимать, что сегодня в западных странах под этим понимаются не только деньги, полученные преступным путем, но и укрытые от налогов.
В последние годы западные страны, нуждающиеся в средствах для снижения бюджетных дефицитов, ведут жестокую борьбу с налоговыми уклонистами. Основной мишенью являются частные лица с миллионными активами, но к большим корпорациям тоже оставались вопросы относительно офшоров.
Некоторым «непонятливым» это объяснили в ходе корпоративных скандалов с компаниями Enron, World.com, Tyco International еще в начале 2000-х годов.
Не исключено, что кризис с кипрскими банками должен был показать компаниям «средней руки» из стран СНГ, что им «не по чину» так широко использовать офшоры. Или же Кипр был для западноевропейцев «чужим» офшором, который не жаль было ликвидировать в назидание тем, кто держит деньги не там, где надо.
Кстати, к подобным «непонятливым» многие эксперты относили американский банк Lehman Brothers, которому так же назидательно дали обанкротиться в 2008 году.
За ним, по некоторым данным, тоже числился ряд грешков, начиная от спекуляций ценными бумагами и фальсифицированием финансовой отчетности до слишком тесных связей с китайскими властями.
Крах Lehman стал тем самым камешком, с которого началась лавина кризиса 2008 года. В этом отношении Bank of Cyprus и Cyprus Popular Bank очень удобны — их банкротство не приведет к таким серьезным последствиям.
Чтобы кипрские банки не стали «европейским Lehman», весь Кипр сознательно вываляли в грязи, во всеуслышание назвав его прачечной для отмывания русских «грязных денег». При этом прямо указывалось, что остальной Европы его проблемы никак не коснутся.
После Кипра
Конечно же, это не так. Крах кипрских банков еще долго будет влиять на финансовый сектор всей Европы. Прежде всего, настоящим шоком стало первое предложение «тройки» о том, что за проблемы двух банков могут расплачиваться вкладчики всех финансовых учреждений страны.
Оно не было принято и быстро исчезло с повестки дня, но не может быть быстро забыто. Отныне банковские клиенты знают, что теоретически государство может начать решать свои финансовые проблемы за их счет.
Большой резонанс вызывало заявление министра финансов Нидерландов, председателя Еврогруппы Йеруна Дейсселблума о том, что кипрский вариант решения банковских проблем станет моделью для будущих программ финансовой помощи в еврозоне. Это значит, что слабые банки больше спасать не станут.
Им будут позволять банкротиться, а вкладчики, имеющие на счетах свыше 100 тыс евро, будут обречены на потерю большей части своих средств.
Последствием этих заявлений стало падение курсов акций испанских и итальянских банков как считающихся наиболее рискованными, а также наметившийся отток из них крупных депозитов.
От этого могли бы выиграть небанковские финансовые учреждения, но для европейской банковской системы ущерб мог быть неприемлемо велик.
В начале апреля президент Европейского совета Херман ван Ромпей, спохватившись, начал убеждать вкладчиков европейских банков, что им ничего не грозит, что решение об обложении налогом банковских вкладов на сумму выше 100 тыс евро было неудачным, и что Кипр является «особым случаем».
Тем не менее, слова уже прозвучали, и все могли сделать из них выводы.
Во-первых, о том, что в Евросоюзе отныне нет общепринятых законов, а есть произвол со стороны Европейской комиссии и ЕЦБ, которые сами решают судьбу отдельных банков и целых стран.
Во-вторых, о том, что в ЕС есть государства «более и менее равные», и сверхжесткие решения для одних могут сочетаться с послаблениями для других.
Сейчас под угрозой банковские системы Люксембурга и Мальты, в которых совокупный объем активов превышает национальный ВВП еще больше, чем было у Кипра, а также Словении, где опасно увеличился уровень невозврата кредитов.
В-третьих, о том, что бизнес из СНГ в Евросоюзе считается не совсем чистым и может подвергаться открытой дискриминации.
Существуют различные оценки потерь, понесенных российскими и украинскими вкладчиками на Кипре. По одним источникам, у одних лишь россиян там «зависло» более 25 млрд евро, по другим, эта сумма чуть ли не на порядок меньше.
Говорят, самые крупные клиенты и российские госструктуры успели вывести свои деньги, пока министр финансов Кипра в конце марта вел безрезультатные переговоры в Москве. Точно так же убытки украинских депозиторов оцениваются с вилкой от 2 млрд евро до 6-7 млрд евро.
Так или иначе, наибольшие потери понесли «миллионеры» — те, чьи состояния оценивались от 1-3 млн евро до 50 млн евро. Настоящие олигархи, как правило, не держали столько денег в кипрских банках, а имеющиеся средства, очевидно, успели вывести еще до наступления кризиса.
В конце концов, о том, что Bank of Cyprus и Cyprus Popular Bank в беде, было известно еще в июне 2012 года, а о том, что им не торопятся помогать, — в ноябре. Очевидно, значительная часть российских и украинских средств находилась в других кипрских банках, не подвергнутых реорганизации.
В то же время, основанная ценность Кипра для отечественного бизнеса заключалась в том, что он был оптимальной транзитной площадкой. Именно через него вывозились капиталы, а затем реинвестировались обратно в экономику России и Украины.
Многие предприниматели использовали зарегистрированные на Кипре компании для ведения своих дел в СНГ и «дальнем зарубежье». Теперь эти схемы придется менять, переводить в другие страны и офшорные зоны.
В принципе, Кипр в основном сохранил свою дружественную для капитала законодательную систему, но ценность его как офшора резко упала. Кризис подорвал, возможно, необратимо, имидж Кипра, и ведение бизнеса через него в дальнейшем может стать проблемой.
Очевидно, для перестройки этих схем потребуется определенное время, в течение которого на Украину поступит меньше зарубежных инвестиций. Так что проблемы на Кипре выльются для Киева некоторым снижением и без того минимальных темпов экономического роста.
В то же время украинская банковская система не пострадает. Украинские банки, принадлежащие Bank of Cyprus и Cyprus Popular Bank — соответственно «Банк Кипра» и «Марфин банк», — продолжают нормально функционировать.
Проблемы материнских финансовых институтов их не коснулись, как ранее никого не коснулись проблемы греческих банков, владеющих дочерними структурами на Украине. Скорее всего, «Банк Кипра» и «Марфин банк» будут проданы в рамках реструктуризации кипрских групп.
Скорее, это Приватбанк, имеющий дочернюю структуру на Кипре, должен спросить себя, насколько она ему нужна. Впрочем, возможные потери, понесенные на острове, не особо повлияют на бизнес учреждения на Украине.
Безусловно, события на Кипре, существенно понизившие доверие европейских вкладчиков к региональным финансовым институтам, не могли остаться полностью незамеченными на Украине.
Тем более, что в последние месяцы уже было озвучено несколько неоднозначных инициатив по отношению к украинским владельцам депозитных счетов. Однако следует заметить, что вероятность конфискации части банковских вкладов на Украине по кипрскому сценарию равна нулю.
На Украине такие вещи утверждает Верховная рада, которую можно назвать одним из самых «левых» и социально ориентированных парламентов в Европе.
Украина даже отказывается от сотрудничества с МВФ, который рекомендует ей принятие гораздо менее жестких бюджетных ограничений, чем те, что были навязаны «тройкой» Кипру.
Украинскую банковскую систему можно признать здоровой. Свою проверку на прочность, причем, весьма жесткую, она прошла еще в 2008-2009 годах.
Нынешние проблемы у «ЭРДЭ банка» и банка «Таврика» вызваны субъективными причинами — у каждого своими. А защита депозиторов на Украине и ранее ограничивалась деятельностью Фонда гарантирования вкладов физлиц.
Другое дело, что для повышения доверия к банковской системе правительству и Нацбанку не мешало бы в перспективе поднять уровень гарантии с доведением его до евростандарта — 100 тыс евро.
Правда, следует признать, деньги, ранее вывезенные из Украины в офшоры, обратно не вернутся, как не вернутся они в Россию, как бы ни хотел этого президент РФ Владимир Путин.
Чтобы заработанные на Украине средства оставались в здесь и работали на ее благо, необходимо качественное улучшение инвестиционного климата.
Украинский бизнес не должен бояться рейдерских наездов и давления со стороны государственных органов. В стране должна существовать предсказуемая налоговая система, а борьба с коррупцией — вестись не на словах, а на деле.
Кризисом с кипрским офшором, безусловно, можно было бы воспользоваться во благо отечественной экономики, предложив бизнесу более благоприятные условия работы внутри страны, но для этого необходимы воля и целеустремленность со стороны власти.
