Как ожидание плохих новостей влияет на экономику
Рост неопределенности — глобальная тенденция последних шести лет. Но власти в России это, кажется, неинтересно
Бизнес по определению связан с риском. Предприниматель ставит на кон придуманную им идею, финансовую схему, капитал, а иногда и жизнь. Если доход очевиден и гарантирован, а идея тривиальна, будет масса желающих воспользоваться ею. Казалось бы, связанная с риском неопределенность — не помеха, а условие предпринимательства. И чем больше вариантов развития ситуации, тем больше и возможностей для бизнеса.
Но рынки очень не любят неопределенность. Вот пример: в IV квартале 2012-го британский ВВП упал на 0,3%: снизился экспорт, а неопределенность прогнозов на будущее заставила компании урезать инвестрасходы, пишет Банк Англии. Компании не рассчитывают, что инвестиции принесут существенную прибыль — такую, как в период роста, — и придерживают деньги до лучших времен. Еще пример: за февраль 2013-го евро упал на 3,8% к доллару после затяжного периода укрепления. Это связано с ростом политической неопределенности в Италии, говорят комментаторы.
Сильнее всего действует неопределенность, связанная с госрегулированием. В Китае уже много лет растут цены на жилье. В феврале цена жилой недвижимости в 100 крупнейших городах прибавила, по оценке SouFun Holdings (крупнейший владелец жилья в стране), очередные 0,8%: $1590 за метр. (Кстати, в 40 городах России, где отслеживает цены Министерство регионального развития, метр жилья стоит в среднем почти столько же: 47 500 рублей.) Однако акции китайских компаний, работающих на рынке недвижимости, падают! Хотя их прибыль и выручка растут, чему помогают увеличение цен и хорошая динамика спроса.
В чем дело? Рост цен зашел слишком далеко, объясняют отраслевые специалисты. Вот-вот правительство вмешается в ситуацию и введет очередную порцию мер, чтобы приостановить рост цен. Какими именно они будут, на момент написания этого текста известно не было (неопределенность!), но бесспорен факт, что их влияние на разгоряченных покупателей жилья и его строителей будет негативным. В 2010–2012 годах в такой ситуации китайское правительство стимулировало строительство дешевых домов, ограничило кредиты, взятые для покупки третьего жилья (оно нужно только ради спекуляций), увеличило налог на недвижимость и административные издержки для владельцев нескольких квартир, ограничило муниципалитеты в продаже земли девелоперам.
Наверняка на сей раз китайские чиновники придумают что-то в этом роде. Их цель — остановить рост цен. Девелоперам и риелторам это сулит снижение прибылей, что и отражается в цене акций. Еще не известно о негативных мерах регулятора. Но раз есть основания полагать, что воздействие будет негативным, акции падают. Рынки не ждут обнародования мер, чтобы скрупулезно оценить их влияние на каждую отдельную компанию. Неопределенность — не важно, растет она или снижается, — обязательно учитывается в ценах сразу же.
О неопределенности говорят только в плохие времена, подметила колумнист Bloomberg Кэролайн Баум.
Когда экономика и рынки на подъеме, неопределенности тоже много (надо угадать, близко ли пик, пройден ли он уже), но это мало кого заботит. Неопределенность вторгается в планы инвесторов, когда окрашена пессимизмом. Довольно часто, говоря о неопределенности, финансисты на самом деле определенно ожидают негативных событий. Но они не знают точно, когда эти события произойдут, какими будут и как долго продлятся.
Раз неопределенность так важна для рынков, неплохо бы научиться ее измерять. Как это делать, придумали в 2011–2012 годах Скотт Бэйкер, Ник Блум (оба из Стэнфорда) и Стивен Дэвис (Чикагский университет). Их «Индекс неопределенности экономической политики» учитывает три компонента: часто ли пишут о неопределенности ведущие газеты, предстоит ли изменение налогов и насколько велики разногласия между прогнозистами в оценках инфляции и госзакупок. Наибольший удельный вес присваивается первому критерию.
Оказалось, газеты не врут. Полученные экономистами индексы неопределенности для США и Европы начиная с 1985 года вполне адекватно отражают интуитивные оценки. Американский индекс неопределенности взлетал перед президентскими выборами, после терактов в сентябре 2001-го, во время дискуссий 2011 года о повышении порога госдолга и недавних споров о налогах. Европейский индекс коррелирует со спредом в доходности немецких и испанских гособлигаций. Наименее информативен китайский индекс, но он пока учитывает статьи лишь из одной гонконгской газеты.
Источник неопределенности экономической политики — государство.
Связана она с налогами, госрасходами, регулированием отдельных отраслей и монетарной политикой. Для США рост неопределенности между 2006-м (до начала кризиса) и 2011–2012 годами более чем на 50% эквивалентен снижению инвестиций на 14%, а ВВП — на 2,3%.
Нехитрое исследование Бэйкера, Блума и Дэвиса (оно основано на автоматических поисковых запросах по базам, содержащим статьи из СМИ, и последующем аудите результатов поиска командой аспирантов) попало в точку. Рост неопределенности — действительно большая проблема последних шести лет. Это исследование стало флагманским, в его развитие написано уже порядка полусотни докладов.
Экономисты из Университета Пердью в Индиане выяснили, что рост неопределенности объясняет примерно две трети из 32%-ного спада корпоративных инвестиций в США во время кризиса. Чем выше неопределенность, тем большую премию за риск требуют кредиторы, показали Любош Пастор и Пьетро Веронези из Чикагского университета. Растет волатильность рынков, стоимость заимствований, инвестиции становятся слишком дорогими.
Если уж в США политические новости командуют экономикой, то в России и подавно. Только способы выразительности в русском языке и действительности гораздо богаче. Простым запросом на слова «неопределенность» и «налоги» у нас не обойтись. Нужно знать, сколько раз сдвинул скулы Владимир Путин на совещании, как посмотрел на незадачливого строителя олимпийского трамплина, кому и какого именно доктора отправил, сколько уголовных дел расследует Следственный комитет по итогам совещания о проблемах в энергетике.
Скрупулезный учет этих факторов показал бы нам, что с осени 2011 года неопределенность в России возросла многократно. Еще полгода назад высокопоставленным единороссам можно было иметь счета за рубежом, а скоро, после принятия внесенного администрацией президента законопроекта, будет нельзя. Экс-министр обороны Анатолий Сердюков наверняка не думал, что сильно отклоняется от партийной линии. Год назад глава госкомпании мог не опасаться, что за выполнение директивы правительства он получит нагоняй от президента.
Отсутствие единства во властных группировках очень усиливает неопределенность. Невозможно предсказать, под кем разорвется бомба в каждый следующий момент, поскольку предметом расследования становятся единичные случаи. Например, стоило главе «Русгидро» Евгению Доду поддержать указания вице-премьера Аркадия Дворковича, с которыми был несогласен его предшественник и вдохновитель президентской комиссии по ТЭК Игорь Сечин, как МВД занялось расследованием хищений при строительстве Загорской ГАЭС-2, а СМИ заговорили о его отставке. Сделал ставку не на того лидера — вот и нет у Ахмеда Билалова многомиллиардного проекта «Курорты Северного Кавказа».
Как ответит деловая и политическая элита на многократный рост неопределенности? Депутатам и чиновникам придется решить, кому они служат, и ликвидировать заграничную недвижимость и банковские счета. Руководители госкомпаний станут еще больше похожи на глав советских трастов и концернов, подчиненных министерствам советских времен. Ответ крупного сырьевого частного бизнеса — продать находящимся в фаворе у Кремля бизнесменам и госкомпаниям активы, вызывающие у государства повышенный интерес.
Не продашь за деньги — как бы не пришлось отдать даром.
Но и тем, к кому фортуна пока благосклонна, рост неопределенности мешает спокойно работать. Если ты в любой момент можешь оказаться под следствием или в отставке, разумно пытаться получить все блага от жизни прямо сейчас. Это очень плохая установка. Она способствует увеличению продаж предметов роскоши, а вот развитию экономики — нет.
