Владимир Евстафьев: «Я не понимал, зачем мне дальше жить»
Если я не смогу выйти из этой ситуации с желаемым результатом, то это конец. Я, в самом деле, не понимал, зачем мне дальше жить.
Я из вполне зажиточной семьи. Папа всю жизнь проработал за границей, поэтому ни в чем не нуждался. Когда женился, у меня уже была защищена диссертация, я работал в Академии наук на вполне приличной должности, выпустил книгу. Шел конец 80-х… Естественно после свадьбы, я был снят с папиного материального обеспечения, хотя все было замечательно: машина, квартира, нормальная одежда, по советским меркам зарплата была неплохая – почти 300 рублей. Жена продавала билеты на самолеты.
Мы с женой практически на последние деньги съездили на Новый 1990-й год во Францию по самым дешевым билетам и жили в такой гостинице, мимо которой мне сейчас стыдно пройти. Более того, когда мы нашли гостиницу на 10 франков дешевле, мы переехали туда, чтобы сэкономить. И нам тогда казалось, что наши друзья, переехавшие во Францию, жили зажиточно, хотя на самом деле они считали каждую копейку. Просто они могли себе позволить сводить нас в кафе, купить себе приличную одежду. А нам же приходилось ходить по каким-то развалам, чуть ли не блошиным рынкам, чтобы вернуться в Москве хоть с какими-то подарками.
И тут происходит экономический перелом. В 90-е 300 рублей да еще с инфляцией оказались вообще ничем. На нашем пороге практически стояли голод и нищета. Мне надо было содержать семью, я очень люблю жену, да и сам привык жить хорошо, как вдруг это все испарилось.
Я тогда не понимал, что можно затеять свой бизнес, тогда это мало кто понимал… Но я начал думать, что, если хоть каким-то образом начать работу в иностранной компании, а в России в то время открывались различного рода их представительства, можно получать $100, на которые вполне можно было жить. А если повезет – даже $200. А это было по тем временам очень много: 300 рублей равнялось примерно $3-5.
И я начал судорожно искать такого рода работу, но у меня ничего не получалось. Я искал несколько месяцев и был уже в полном отчаянии. Один день я даже отработал на фирму, которая в Америке закупала старые томографы, привозила их сюда и продавала за большие деньги. Им нужен был водитель, а я как раз водил машину и к тому же владел английским языком. К тому же они готовы были мне платить $100-150. Водителем работать было не по мне, но ради благополучия своей семьи я был готов на это. Я сказал жене, что, если не смогу своим трудом зарабатывать нормальных денег, то уйду со своим математическим образованием работать в сельскую школу, буду жить и собирать грибы (на школьную зарплату тогда прожить было точно нереально, хватило бы только на штаны).
И тут мне звонит знакомый, который давно уехал жить в Париж, и говорит: ты знаешь, у меня знакомые в Москве открывают фирму, связанную с рекламой, и им нужен надежный парень, который следил бы за офисом, открывал гостям дверь. А я и слова-то такого тогда не знал. Даже не знал, как пишется: «реклама» или «риклама». И я решил попытаться.
В приемной сидела красивая блондинка секретарша. Я когда только вошел, мне показалось, что я почти в раю. Красивее офисов я тогда в жизни не видел: серый мышиный ковролин, белые стены, черная мебель, кухня с двухэтажным холодильником, компьютеры, микроволновка. Для той Москвы это было просто космическое оснащение. Это не была роскошь, это был стиль и такая гармония, которая в то время даже мне не приснилась бы.
А собеседовал меня Олег Панов, двухметровый широкоплечий красавец с модельной внешностью, бывший русский, который давно уехал жить во Францию. Панов был одет с иголочки, а я пришел из своей Академии наук как бедный родственник, сел и понял, что я должен здесь работать, во что бы то ни стало. Эта крошечная контора мне тогда показалась местом, где люди находят свое счастье и благополучие.
Панов, поглядывая на меня с иронией, начал задавать вопросы. Я сидел весь в поту, не только потому, что было жарко на улице, но и потому, что понимал: если я не смогу выйти из этой ситуации с желаемым результатом, то это конец. Я, в самом деле, не понимал, зачем мне дальше жить, если я не справлюсь. С собой я захватил то, что представлял себе как резюме – некая автобиографическая справка, набранная мной на пишущей машинке. Я же был совковым мальчиком из приличной семьи, закончил институт с отличием и работал в Академии наук. Все шло само собой, по течению… Мне никогда не приходилось ничего преодолевать. И вдруг мне нужно было разобраться в бурлящем потоке, найти тот шест, который в будущем сначала спасет, а потом изменит всю мою жизнь.
Я не представлял себе ничего: ни что такое резюме, ни как себя презентовать, ни что такое реклама, ни что такое бизнес вообще. И у меня был всего один разговор – один шанс, чтобы себя показать, при этом я абсолютно не понимал, что я делаю в этот момент. Это было настоящее преодоление себя.
…С Пановым мы разговаривали более 3,5 часов обо всем: о родителях, о путешествиях, друзьях, фильмах, книгах. Олег позвонил мне на следующий день и предложил $200 за должность «мальчика для открывания дверей», хотя должность называлась красиво: русский директор «Карата» (Carat). До меня на этой должности работал Сергей Кривоногов, который ушел в «Европу плюс». Итак, я пошел работать во французское агентство «Карат».
Я занимался техническим обеспечением работы офиса, я был типа завхоза и швейцара одновременно. Я был счастлив ходить в этот офис. Олег подарил мне книжку, а поскольку я свободно говорил на английском языке, я сумел ее быстро освоить и понять, что такое реклама. Первые полгода я еще оставался в Академии наук, на всякий случай. Поскольку быстро понял, что такое реклама, стал пользоваться уважением среди соотечественников, которые постепенно стали выходить на этот рынок. Я стал незаменимым и в «Карате», вник в структуру агентства, сам стал ходить на встречи с клиентами. Например, Филипу Моррису я предложил рекламу на телевидении и в кинотеатрах. Когда мой французский шеф об этом узнал, то упал в обморок, испугавшись, что мы потеряем клиента, так как они нигде этого не делали, этого было нельзя. А в России тогда можно было все! Когда реклама пошла в кинотеатре первый раз, весь зал встал и устроил овации. Меня уже тогда, кстати, привлекли к обсуждению и написанию первого закона о рекламе.
Через полгода «Карат» решил прекратить работу в России, и так получилось, что весь офис и сам бизнес достались мне. У «Карата» было два хозяина, два брата, один романтик, другой прагматик, который считал прибыль и убытки. Когда романтик умер, прагматик порезал убыточные активы, и первым из них был русский.
Офис «Карата» мы с коллегами переименовали в «Максима», заключили договор на аренду офиса, оставили клиентов «Карата»(я пригласил в партнерство своего друга Игоря Янковского и учителя Олега Панова, который на тот момент остался без работы). Олег большую часть продолжал работать в Париже и там подбирал клиентов, а мы с Янковским работали на клиентов здесь. Мы стали тремя равноправными партнерами. Дальше уже другая история…
В итоге я стал вполне состоявшимся специалистом, который сделал себе имя и в России и в мире. По крайней мере, я точно решил задачу, которая стояла передо мной тогда – финансовое благополучие было достигнуто.
Время, когда я искал себя, как пружина, сжало мою внутреннюю безысходность, именно оно, это время, привело к гигантскому желанию выжить. И пружина вовремя выстрелила: в тот момент, когда состоялась беседа длиной в 3,5 часа. Тогда ведь было буквально 1,5 человека, которые в нашей стране вообще разбирались в рекламе. Я будто начал новую жизнь, вошел в нее как полноправный ее участник.
Благодаря той затяжной безысходности и одному счастливому случаю, я точно понял, что ничего не бывает случайно или не справедливо… Весь мой опыт, все мои знания были не напрасны: мне помогло образование, свободный английский, диссертация по системному анализу – весь накопленный багаж помог мне достойно использовать свой шанс… Ведь системный анализ – это стиль мысли, он может быть применён абсолютно к любой сфере: к экономике, к рекламе, к любому бизнесу и к любому процессу. Я понял быстро теорию, а потом стал внедрять ее на практике.
Жена сильно мною гордилась, чувствовала, что сделала правильный выбор.
Я десять лет возглавлял АКАР (сейчас Ассоциации 20 лет), сейчас я президент одного из старейших агентств «ИМА Пресс», более 20 лет являюсь представителем России на Каннских Львах. Плюс к этому я защитил докторскую диссертацию как филолог на журфаке, так как нет чисто рекламной специализации. Я доктор, профессор, заведующий кафедрой «Рекламы и связей с общественностью» РАНХиГС, к тому же практически не было ни одного крупного фестиваля, где я бы не был председателем жюри, меня одним из самых первых избрали академиком рекламы. Я дружу с самыми выдающими деятелями рекламы, как в России, так и в мире.
Можно долго перечислять регалии, которых я достиг, но главное моё достижение – это осознание того, что в мире всё закономерно. Для того, что бы я, баловень судьбы, смог адаптироваться со своими знаниями в новой экономической реальности, мне не хватало лишь одного – зашкаливающей мотивации…, которая появилась в результате долгих и мучительных метаний. Всё в жизни не напрасно…
Верьте друзья и не сдавайтесь! Любые трудности даны нам, чтоб что-то преодолеть в себе и стать лучше и сильней.
