Почему Nemiroff больше не украинский бренд
Совладелец водочной компании о негласных договоренностях, акционерном конфликте и Таможенном союзе.
В акционерном конфликте водочной компании Nemiroff, за которую еще два года назад владелец корпорации «Русский стандарт» Рустам Тарико готов был выложить $350 млн, поставлена если не окончательная точка, то жирная запятая. Лондонский суд в ноябре признал несостоятельным иск Степана Глуся, миноритарного партнера компании, к партнерам Якову Грибову и Анатолию Кипишу и обязал его выплатить ответчикам почти $6 млн понесенных судебных издержек.
В интервью Forbes один из основных акционеров Nemiroff Яков Грибов рассказал, каково это — вести бизнес в период акционерной войны.
— Что вам дает этот выигрыш?
— Мы получили по нему решение на компенсацию первых $6 млн, выиграв суд в Лондоне, который инициировала, замечу, другая сторона. Теперь мы с удовольствием ждем, когда они придут на наш счет. Срок выплаты истек 11 декабря, но денег пока нет. Хотя нам это даже на руку: с 12 декабря мы зарабатываем, потому что на эту сумму начали расти проценты, примерно 8% годовых в валюте. Нормальная консервативная ставка, меня устраивает.
— Если та сторона не заплатит, какова процедура взыскания долга?
— Компания-истец находится на Британских Виргинских островах. Решение Лондонского суда теперь должно быть признано государственным судом на BVI, на это уходит обычно от одного до трех месяцев. После этого – процедура принудительного исполнения, она может растянуться еще на 1-3 месяца. Итого максимум через полгода, если деньги не поступят – а по моим сведениям на счетах компаний семьи Глусь, против которых принято решение и которые в группе владеют 25,04% пакетом акций, денег нет, – принудительное исполнение в нашем понимании предполагает выставить эту долю на аукцион. Если ее приобретет третье лицо, то оно обязано с нами рассчитаться. Если ее никто не купит и другая сторона не заплатит, пакет отойдет к нам.
— Это единственный долг семьи Глусь перед вами и вашими партнерами, признанный судом?
— Нет. В конце ноября вступило в силу решение украинского суда, по которому они должны нам выплатить $19 млн в качестве роялти. Два завода компании на Украине по-прежнему находятся под управлением семьи Глусь и продолжают выпускать продукцию без разрешения от нас как единственного владельца торговой марки Nemiroff. На какое-то время они останавливали выпуск, но сейчас, по моим данным, возобновили производство в небольших объемах.
За весь период конфликта мы с ними прошли более 80 судов, из которых наша сторона подала к ним единственный иск о выплате роялти за пользование брендом. При этом у нас лежат готовые иски к их компании более чем на $100 млн. Но подавать иски можно только к тем, кто платежеспособен. Иначе тратиться на юристов я не вижу смысла. Поэтому пусть сначала расплатятся по имеющимся долгам.
— Как Глусь стал вашим партнером?
— Степан возглавлял государственный спиртзавод в городе Немиров Винницкой области. В начале 1990-х годов несколько частных инвесторов на его базе построили маленький ликероводочный цех. Когда через несколько лет сладкое время теневого бизнеса закончилось, владельцы предприятия захотели уйти. Степан пришел ко мне и предложил выкупить их долю. Мы с партнером Анатолием Кипишем выкупили долю трех инвесторов, а потом и долю спиртзавода, то есть государства. Пакет 20% подарили Степану, как сейчас принято говорить в виде опциона, взамен он должен был контролировать производство. Точнее, этот опцион до 2005 года оставался на словах, потому что 100% акций были оформлены на меня, в том числе акции моего партнера. В те неспокойные годы мы решили, что будет лучше, чтобы владельцем всех акций считался я. В 2005 году уже стало модно быть открытым собственником. Тогда ко мне пришел Анатолий и говорит: «Яш, наверное, пришло время реализовать [договоренности]». Я говорю, иди, открывай визу. Он открыл визу, и через неделю-две мы улетели в Лихтенштейн, где я переоформил на него 40% и 20% на Степана.
— Но его структуры владеют пакетом 25,04%. Откуда еще 5,04%?
— 5,04% ему продал Анатолий. У меня с ним был отдельный бизнес по переработке пластика, которым мы владели на паритетных началах. В какой-то момент я решил из бизнеса выйти, и Анатолий покупал мою долю. Ему не хватало денег для выкупа, и он предложил рассчитаться 5% акций Nemiroff. Я отказался, попросив расплатиться деньгами. Тогда он эти 5% предложил купить Глусю. Степан же поставил условие: я куплю, но если ты продашь 25,04%. Наверное, он считал, что таким образом он получает блокпакет и его никто не сможет сменить. Нас с партнером такое условие очень удивило, но возражать не стали, так как по акционерному соглашению для принятия основных решений достаточно квалифицированного большинства, то есть 66,66% голосов, и оно у нас после этой продажи все равно оставалось.
— В конце 2011 года по решению российского суда вы восстановили контроль над российским подразделением, а через год Nemiroff начал разливаться на мощностях ОАО «Башспирт». Чего удалось достичь за первый год работы?
— 2013 год не был полноценным для бизнеса, мы только в апреле сформировали ассортимент. А в рознице мы до сих пор представлены только на 40% дистрибуции, хотя раньше этот показатель доходил до 80%. Что не помешало компании вернуть свои 2,2% российского рынка крепкого алкоголя, произведя для российского и внешнего рынков по предварительным итогам года около 2,2 млн дал продукции примерно на $224 млн (по итогам 2010 года весь объем продаж компании составлял $473,6 млн). Это восстановление происходит как на фоне повышения акцизов и роста теневого сектора, так и на фоне продолжающихся внутрикорпоративных проблем.
Сейчас бизнес Nemiroff напоминает строительство дома под артобстрелом. Мы строим дом, а в нас летят снаряды — судебные иски.
— На Украину наладили поставки?
— До конца года с российских и белорусских заводов поставим продукции примерно на $44 млн (в 2010-м продажи Nemiroff на украинском рынке составили $221,5 млн). На Украине мы создали новую компанию, которая продает нашу водку Nemiroff законно с разрешения правообладателя.
— Как потребители обеих стран восприняли украинский бренд российского розлива?
— Nemiroff не является украинским или российским, он давно стал международным брендом. Наши компетенции достигли такого уровня, что мы можем где угодно найти предприятие и произвести на нем продукцию с требуемым качеством.
Нам все равно, в какой точке мира производить водку. Главное, чтобы там было хорошее сырье. К тому же потребителя уже давно не интересует, где именно произведен Nemiroff, он уверен в качестве продукции под этой маркой.
— Во сколько компании обходится контроль за качеством продукции?
— Мне сложно назвать конкретные цифры, мы содержим большой штат сотрудников. Однако я компенсирую эти затраты на логистике. В России и Белоруссии мы имеем существенную экономию. А если сравнить Белоруссию и Украину, то здесь мы дополнительно зарабатываем на разнице цены на спирт — в Белоруссии он почти в два раза дешевле. Зарабатывать в секторе все сложнее, поэтому постоянно нужно искать экономию при условии сохранения качества.
Следующим этапом, возможно, станет покупка собственного спиртового производства в России. Для нас качество спирта – самый важный показатель. Не могу сказать, что решение принято окончательно, но такая идея есть. Прикрыв тылы по сырью, мы бы чувствовали себя комфортнее.
— Кроме спиртзавода планируете что-то еще?
— В апреле-мае планируем вывести на рынок новый продукт в сегменте крепкого алкоголя, но это будет не водка. Массово в этом сегменте никто в России еще не работал. Лабораторные образцы мы уже показали нескольким специалистам, они удивились, а офис вообще уже неделю в приподнятом настроении. Сейчас адаптируем новый продукт к промышленному производству.
— Сколько водки планируете продать в 2014 году?
— Мы планируем увеличить объем продаж в три раза по сравнению с 2013 годом и увеличить выручку компании в 5 раз, до $1 млрд, из которых половина будет заработана на украинском рынке.
— Эта стратегия предполагает возврат украинских заводов?
— Она предполагает прекращение выпуска незаконной продукции.
— Вы сможете завести в Украину такие объемы?
— Почему нет? Мы только до конца этого года завезем туда около 600 000 дал (на 1 декабря отгружено 320 000 дал). Ни в России, ни за ее пределами России никогда не было проблем с производственными мощностями. Собственно говоря, управление сбытом, создание брендов и вкусов – это и есть наш бизнес. Что касается завода, если восстановим над ним контроль, потратим время на запуск и будем там разливать, не восстановим – будем продолжать производить на внешних площадках.
— Как вы будете бороться с тем, чтобы несанкционированная продукция не поступала с украинских заводов на рынок?
— Нам удалось локализовать место распространения этой несанкционированной продукции. Теперь это одно государство — Украина. Во всех остальных государствах они свою продукцию продавать не могут, потому что в других странах действуют законы, по которым Nemiroff продается только через законного обладателя прав на торговую марку, «Немирофф водка рус» и NIPE.
Следующий наш шаг — объяснить поставщикам и потребителям, то есть дистрибьюторам и розничным сетям, что торговать винницкой продукцией опасно, так как все незаконно реализованные объемы мы выставим торгующим компаниям в виде штрафов. Мы уже подали иски к первым дистрибьюторам, чтобы объяснить всему рынку, что закон на нашей стороне. Эти и другие компании и будут наказаны за торговлю нелегальной продукцией. То же самое ждет одну из украинских розничных сетей. Уверен, что в ближайшие месяцы эта история закончится.
— Три года назад вы с партнером изъявили желание продать компанию. Этот вариант вы по-прежнему рассматриваете?
— Мы получаем предложения о покупке практически с первого дня конфликта. Сейчас особенно много, когда компания находится в завершающей стадии противостояния. На месте интересантов, я поступил бы точно также. Потому что это абсолютно логичное и правильное предложение. Компания находится внизу по стоимости, ее потенциал роста высок, ниже она не упадет, она будет только расти. Я бы сам купил такую компанию. Поэтому ни я, ни мой партнер не собираемся ничего продавать, ведь у компании иного пути, кроме роста, нет.
— Как вы восприняли события последних недель на Украине?
— Я был и остаюсь приверженцем тесных торгово-экономических и культурных связей между Россией и Украиной. Для Nemiroff выгоды Таможенного союза очевидны. На мой взгляд, сегодня на Майдане выясняются не отношения Россия – Украина – ЕС, а накопившиеся у достаточно большой части населения претензии к действующей власти и энергия этой неудовлетворенности как раз направлена против дружеских и взаимовыгодных отношений между Россией и Украиной. На самом деле, когда есть определенная экономическая неудовлетворенность или социальная несправедливость, эту энергию легче всего превратить в протестные выступления. Надеюсь, власть ответит корректировкой необходимых вопросов, и мир быстро восстановится. Украина не настолько богатая страна, чтобы нести расходы за происходящее сегодня.
