Выпуск №112: На пороге крупнейшего передела собственности: кто на нем заработает?
После завершения пандемии коронавируса мир окажется на пороге крупнейшего за послевоенную историю передела собственности. Наличие новых юридических технологий, отработанных на кризисе 2008 года и отточенных за последнее десятилетие, гарантирует, что этот процесс будет динамичным и агрессивным.
Кризис 2008 года не заставил бизнес поверить в приоритетность органического роста: наоборот, как только после начальной паники открылись рынки капитала, все начали активно занимать деньги снова. За 10 лет после кризиса совокупный долг заемщиков по всему миру увеличился на три четверти — с $97 трлн до $169 трлн. 43% этого долга — государственные заимствования, остальное — частные и корпоративные кредиты и облигации. В нынешнем году и в ближайшие два года корпоративным заемщикам придется гасить примерно по $2 трлн в год по облигациям. Даже в относительно спокойном 2018 году исследование McKinsey & Company указывало на то, что минимум от 10% до 25% этих облигаций (средние значения, в зависимости от стран) выпущены компаниями со слабым финансовым положением. Можно только представить, как эта доля выросла сейчас.
Главные бенефициары передела
Выгоду из вирусного кризиса извлекут те, кто дешево купит стратегические для своего бизнеса или просто привлекательные активы.
Многие игроки финансового рынка ждали кризиса и без вируса. Я вспоминаю свой разговор в лондонском офисе небольшого американского инвестбанка в декабре прошлого года. Dow Jones и FTSE тогда били рекорды, но меня убеждали, что, наоборот, надо готовиться к облигационным дефолтам и формировать запас свободной ликвидности. Правда, основного удара ждали все же не весной, а после американских выборов в октябре.
Показательно, что несколько крупнейших фондовых управляющих приняли в начале 2020 года решение максимально выйти в кеш — даже в ущерб текущей доходности своих фондов. Так, например, общая сумма активов у Templeton Global Bond составляла $39,8 млрд, а процент активов в наличных на февраль 2020 — 31,22%, у First Eagle Global — $57 млрд и 19,8% соответственно, у Invesco Diversified Dividend — $23,8 млрд и 15,74%.
Фонды private equity вообще уникально подготовились к кризису. Согласно данным агентства Preqin, на конец 2019 года активы таких фондов включали рекордную за всю историю долю кеша: $1,45 трлн.
Конкуренцию игрокам с Wall Street по наличию свободной ликвидности всегда составляют суверенные покупатели — впрямую и через непрозрачные фонды и публичные компании с неизвестными владельцами. Среди них особенно отличаются китайские корпорации — у них задача проникновения в самые перспективные индустрии развитых стран имеет еще и политический характер.
Юридические технологии
Кризис 2008 года отточил юридические технологии быстрого «переваривания» проблемных активов. Сформировалась практика по засуживанию эмитентов структурированных ценных бумаг (asset-backed securities) и распутыванию сложных деривативов, где цепочка ответственности, включая субсидиарную ответственность причастных лиц, могла состоять более чем из 10 уровней. Самый известный пример уникальной юридической работы, аналогов которой ранее не было на финансовом рынке, — банкротство банка Lehman Brothers и тысяч входивших в его группу SPV (специальных компаний для выпуска деривативов).
По исследованию Harvard Law School, уже к 2013 году значительная часть исков о корпоративной ответственности закончилась мировыми соглашениями. Фактически триллионные долги и банкротства были переварены кредиторами менее чем за четыре года.
Спрятать активы стало сложнее
Субсидиарная ответственность — неизбежный спутник дефолтов и банкротств. Зачастую в дефолтной ситуации основной интерес представляет не банкротный бизнес, а другие активы, принадлежащие общим бенефициарам. Разумеется, в задачу взыскателя входит необходимость установить юридическую связь таких активов с лицом, привлекаемым к субсидиарной ответственности.
С 2008 года эта работа значительно упростилась: прозрачность информации повысилась на порядок. То, что 10 лет назад искали через персональные запросы в реестры по разным странам, сейчас можно получить из централизованных баз данных за секунды. В дополнение к этому искусственный интеллект помогает найти скрытые связи и показать активы, которые, по мнению «робота», записаны на подставных лиц.
В помощь тем, кто хочет диверсифицировать риски и вести как можно больше судебных процессов одновременно, за последние 10 лет незаметно выросла индустрия litigation funding (стороннее финансирование судебных споров за долю в результате).
Если капитал специализированных фондов в 2008 году измерялся десятками миллионов долларов, то на сегодня общий объем денег, который находится в их распоряжении, оценивается в $11 млрд. Это потенциальный рабочий капитал для активного передела собственности.
Суверенная защита
Не все страны рады тому, что их стратегические активы, просевшие в кризис, будут скуплены неизвестными иностранными покупателями. В 2018 году в США был принят закон (Foreign Investment Risk Review Modernization Act), значительно усиливающий контроль не только за вложениями в критические объекты национальной инфраструктуры, но и за инвестициями, дающими доступ к «непубличной технической информации», что может включать почти любую корпорацию, связанную с передовыми технологиями.
Европейский союз в 2019 году принял аналогичное законодательство (Regulation (EU) 2019/452), согласно которому подлежат предварительному контролю прямые иностранные инвестиции не только в критическую инфраструктуру, но и в критические технологии, обработку персональных данных и даже инвестиции, «могущие нарушить независимость медиа».
Однако далеко не факт, что эти законы смогут сдержать непрозрачных иностранных покупателей в условиях, когда приоритет будет отдан сохранению рабочих мест и налогов.
В ближайшие годы весь деловой мир будет жить в условиях передела собственности. Все условия для того, чтобы этот процесс пошел, несмотря на юридические и даже политические барьеры, на сегодня сложились.